— Так каковы твои планы? Сколько ты с собой людей привел? — спросила в очередной раз императрица и не удержалась от зевка.

— Расскажу тебе при условии, если ляжешь и пледом укроешься, — встал я и кинул в камин недокуренную папиросу. — Кстати, семья-то твоя где? Мать с отцом, братья с сестрами? Надеюсь, они в безопасности?

— В Италии гостят, — отец там на яхте путешествует.

— Молодец, Николай Александрович, — буркнул я. — Мне кажется у вас головные боли и если дальше без пары минут отдыха будете работать, то в обморок упадете.

— Я нормально себя чувствую!

— Дозвольте измерить ваш пульс? Если помните, то чин доктора у меня есть, — протянул ей руку. — Ольга Николаевна, просто пульс посчитаю, — просительно уточнил и улыбнулся.

Подумав, императрица мне руку протянула. Какое-то время делал вид, что пульс пытаюсь нащупать и не могу.

— Гм, голубушка, прилягте и расслабьтесь, этак вы себя до сердечного приступа доведете, — подражая Портейгу, проговорил я.

Ладонь императрицы напряглась, на секунду показалось, что Ольга Николаевна вспылит и выскажет все, что обо мне думает. Но, нет, почему-то решила подчиниться, свернулась калачиком на диване и положила голову на мягкий и массивный валик.

— Медленно считаем до ста и глаза не открываем, — вкрадчиво произнес я, поглаживая пальчики императрицы.

Устала она, сильно устала, да так, что не смогла спорить и подчинилась. Досчитала до сорока, а потом засопела, сон ее сморил. Осторожно укрыл ее пледом, подложил в камин дров и вышел в переговорную. Сделал глоток остывшего кофе (отвратительного на вкус) и выглянул в коридор.

— Петр Евграфович, — шепнул Еремееву, который о чем-то тихо переговаривался с Анзором, — можем переговорить?

Ко мне дернулись охранители императрицы, я им взмахом руки указал, чтобы оставались на месте.

— Вы уже с Ольгой Николаевной закончили переговоры? — удивился Петр Евграфович.

— Еще и не начинали, — хмыкнул я. — Ее императорское величество заснули.

Еремеев нахмурился и вошел в переговорный зал, осмотрелся и вопросительно на меня глянул.

— В кабинете, — указал я рукой, а сам подошел и, хоть это совершенно неправильно, стал рассматривать лежащий документ, который так императрица и не подписала. — Гм, им бы камин быстрее растопил, — хмыкнул я, вчитываясь в текст отречения от престола в пользу государственной думы и Генерального штаба армии. — Какой идиот это составлял? — задался вопросом, не понимая, как депутаты и военные могут управлять империей.

— И правда спит, — подошел ко мне генерал, взял в руки документ, словно ядовитую змею, а потом сразу же его отшвырнул, бросив лишь мимолетный взгляд на текст. — Ничего, Ларионов из Барсова всю нужную информацию добудет.

— Толку-то, — отмахнулся я. — Нет, когда-нибудь она пригодится, но в данный момент уже поздно виновных искать.

— Не узнаю тебя, ты ли это? — удивленно посмотрел на меня генерал. — Насколько помню, ты же все время ратовал, что предателей надобно к ногтю или в кутузку, а потом на каторгу!

— И каким образом это в данный момент сделать? Боюсь, что даже суды не работают, не говоря уже про тюрьмы, из которых выпустили всех заключенных, не разбираясь в их деяниях.

Генерал погрустнел и ничего не ответил. А что тут скажешь, если так оно и есть! Сейчас следует заботиться о сохранении империи. Как ни крути, а просчитывать варианты необходимо, когда дело пойдет по худшему из возможных сценариев.

— Какие действия предусмотрены, если будет понимание, что резиденцию не удержать? — спросил я Еремеева. — Насколько знаю, это именно в вашей компетенции Петр Евграфович, так как отвечаете за безопасность императрицы.

— Планы-то есть, — хмыкнул тот. — Да разве же она, — кивнул в сторону кабинета, — согласится? Хрен в сумку! Заикнулся я, чтобы из столицы эвакуироваться в Крым, где нет мятежных настроений, войска верны, а укрепления надежны. И в ответ услышал очень много о себе нелестного, да еще в таких выражениях, кои молодой женщине, и тем более императрице, не позволительно употреблять.

— Ой, а то на вас брань могла подействовать, — хмыкнул я. — Давайте-ка, делитесь планами, чтобы понимал, как действовать.

— Иван Макарович, а с Ольгой Николаевной вы отношения выяснили? — нахмурился генерал. — Насколько знаю, недопонимание между вами серьезные. К тому же не уверен, что на благо это пойдет.

Устало сел я за стол, пожал плечами и медленно, раздельно произнес:

— За власть никогда не держался и ее не желал. Да и кто я такой? Деревенский паренек, волею случая и счастливых обстоятельств чего-то добившийся в жизни. Не поверите, всеми силами пытался увернуться от ответственности, да не получилось. Кстати, кто-то пару лет назад мечтал об отставке и прожигания остатка жизни в тихом домике стреляя по бутылкам и попивая винцо.

— Гм, так ведь поставили в такое положение, когда отказаться не мог. А благодетель-то, в кавычках, разумеется, сейчас передо мной сидит, — пробурчал Еремеев и поморщился, дотронувшись до перевязанной головы.

Не стал ничего отвечать, в какой-то степени он прав, правда, на него имелись виды и не думаю, что просто так бы забыли.

— Надеюсь, мы поняли друг друга, — потер я щеку. — Так что насчет тактического отступления?

— Подземные ходы имеются, — подтвердил мои догадки генерал, — выводят на окраины столицы. При необходимости, можно уйти, но придется уговорить императрицу.

— Надеюсь, до этого не дойдет, — вздохнул я.

— Иван Макарович, лучше заранее все обговорить, — не согласился со мной генерал. — В запале боя, когда каждая секунда на счету не до выяснения отношений. Если Ольга Николаевна заупрямится, то ее же хрен переубедишь.

— Иван Макарович, на два слова, — появился в дверях мой советник.

— Проходи, — махнул ему рукой, а потом добавил: — От Петра Евграфовича у меня секретов нет.

Ну, лукавлю, не собираюсь я своему бывшему учителю все рассказывать и душу изливать. Планы и замыслы многим известны, а вот о том, что иногда в мыслях неосознанно витает или те или иные тайные замыслы, так о них никто кроме меня и не догадывается. Даже отец Даниил ничего с этим не смог поделать, а он-то умеет тихой сапой в мозг пробраться и попытаться исповедовать, да грехи отпустить. Ха, да сам кому хочешь отпущу, пулей или кулаком припечатаю и скажу, что так было.

— Иван, чего мы теряем время? — озадачил меня вопросом Анзор.

— Ты о чем? Поясни, — посмотрел я на своего советника.

— Почта, телеграф, банки и Чернов, — перечислил мой советник. — Про вокзалы не говорю, у нас сил мало, а основные и одни из главных зданий, осуществляющих управление и связь, мы же можем на раз отбить!

— А эсера Чернова прибить? — усмехнулся я.

— Или захватить, чтобы потом судить, — пожал плечами Анзор.

Заманчивое предложение и, главное, выполнимое! Правда, резиденцию придется оставить без нашей защиты.

— Господа! Не стоит бросаться в бой не просчитав все возможные последствия, — поморщившись сказал Еремеев.

Ну, с этим утверждением не поспоришь. Однако, чем дольше размышляю над предложением своего советника, тем больше оно мне нравится. Конечно, банки освобождать не вижу смысла. Да и телеграф с почтой нам не так сильно нужны. Нет, они обязательны в структуре власти, однако, с ними можно не спешить. Хотя, нет, телеграф следует отбить, телефонная связь ненадежна, достаточно перерезать провода и все, хрен кому дозвонишься. Насчет верхушки мятежников… их еще отыскать следует.

— Анзор, собирай бойцов, первая цель — телефонный узел связи, потом телеграф, — принял я решение и посмотрел на Еремеева: — Петр Евграфович, сколько сможете выделить людей для обороны данных объектов после того, как мы их захватим?

— Нисколько, — мрачно ответил тот. — Иван Макарович, у меня каждый человек на счету! Не забывайте, что к эсерам скоро подойдет подкрепление, которое может прямо с марша устроить штурм резиденции.

Да, генерал опять прав, силы нельзя распылять, но сидячи в укрытии боя не выиграть. Вряд ли мятежники выставили большую охрану интересующим нас объектам. Конечно, мы их отобьем, но что дальше? Уйдем, а следом за нами придут мятежники и вновь тот же узел связи перейдет под контроль эсеров? С другой стороны, мы внесем сумятицу в ряды мятежников, которые не слишком-то сильны в военном деле. Впрочем, с последним утверждением не стоит торопиться, не сомневаюсь, найдутся среди эсеров и кадровые офицеры, которые из-за убеждений настроены на свержение действующей власти.